Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

— Что ты помнишь?

— Сначала свет, потом звук, потом выкристаллизировался доктор Фастольф. Я понимал Галактический Стандартный и имел некоторые представления о знаниях, встроенных в мои позитронные мозговые пути. Три Закона, большой словарный запас с определениями, обязанности робота, социальные обычаи. Другим вещам я быстро научился.

— Ты помнишь своего первого хозяина?

— Да. Доктор Фастольф.

— Подумай как следует, Жискар. Не я ли?

Жискар помолчал и сказал:

— Мадам, мне было поручено оберегать вас в меру моих способностей, как собственность доктора Фастольфа.

— Я думаю, тут было несколько большее. В течение десяти лет ты повиновался только мне, а кому-нибудь другому, включая доктора Фастольфа, только изредка, как следствие твоих обязанностей робота, и то лишь в том случае, когда была выполнена твоя главная обязанность по моей охране.

— Я был назначен к вам, леди Василия, это верно, но собственником оставался доктор Фастольф. Как только вы оставили его дом, доктор Фастольф взял полный контроль надо мной как мой хозяин. Он оставался моим хозяином и позже, когда назначил меня к леди Глэдии. Он был моим единственным хозяином, пока был жив. После его смерти по его завещанию право собственности на меня было передано леди Глэдии, и так оно остается и до сих пор.

— Не то. Я спросила тебя, помнишь ли ты, когда тебя впервые активировали, и что ты помнишь. Тогда ты не был таким, какой сейчас.

— Мой банк памяти, мадам, теперь несравненно полнее, чем был, и я приобрел много опыта, которого у меня раньше не было.

Голос Василии стал более строгим:

— Я говорю не о памяти и не об опытности. Я добавила тебе позитронные пути, исправила их и усовершенствовала.

— Да, мадам, вы делали это с помощью и с одобрения доктора Фастольфа.

— Один раз, Жискар, в одном случае я ввела улучшение без помощи и одобрения доктора Фастольфа. Ты помнишь это?

Жискар молчал довольно долго.

— Я помню один случай, когда я не был свидетелем вашей консультации с доктором Фастольфом. Я решил что вы консультировались с ним в мое отсутствие.

— если так, то ты решил неправильно. Вообще-то, поскольку ты знал, что доктора Фастольфа не было в то время на Авроре, ты не мог так решить. Ты увиливаешь и употребляешь не то слово.

— Нет, мадам, вы могли консультироваться с ним по гиперволне. Я считал это возможным.

— Тем не менее, эта добавка целиком моя. Ты стал совсем другим роботом после этого. Робот, каким ты стал с тех пор, был моим дизайном, моим созданием, и ты это прекрасно знаешь.

Жискар молчал.

— Ну, Жискар, по какому праву доктор Фастольф был твоим хозяином, когда ты был активирован?

Она подождала и резко сказала:

— Отвечай, Жискар! Это приказ!

— Поскольку он меня спроектировал и заведовал конструированием, я был его собственностью.

— А когда я эффективно перепроектировала и реконструировала тебя весьма основательно, разве ты не стал моей собственностью?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Жискар. — По этому особому случаю потребовалось бы решение суда. Вероятно, это зависело бы от степени реконструирования.

— А ты знаешь, какова эта степень?

Жискар опять не ответил.

— Это ребячество, Жискар. Неужели я должна подталкивать тебя после каждого вопроса? Не заставляй меня это делать. В этом случае молчание — верный знак согласия. Ты знаешь, что была перемена, и знаешь, насколько она была фундаментальна, и знаешь, что я это знаю. Ты усыпил солярианку, потому что не хотел, чтобы она узнала это от меня. Она ведь не знает?

— Нет, мадам.

— И ты не хочешь, чтобы она это знала?

— Не хочу, мадам.

— Дэниел знает?

— Да, мадам.

Василия кивнула:

— Я так и подозревала из-за его желания остаться здесь. Так вот, слушай меня, Жискар. Допустим, суд обнаружит, что до того, как я реконструировала тебя, ты был обычным роботом, а после моей реконструкции ты стал чувствовать состояние мозга отдельного человека и выправлять его по своему желанию. Как ты думаешь, сочтут ли они перемену достаточно большой, чтобы передать право собственности на тебя в мои руки?

— Мадам Василия, такую вещь нельзя представить в суд. Я уверен, что при таких обстоятельствах я буду объявлен государственной собственностью. Могут даже приказать дезактивировать меня.

— Вздор! Что я — ребенок? С твоими способностями ты можешь отвести суд от подобного решения. Я не говорю, что мы обратимся в суд. Я требую от тебя твоего собственного решения. Разве ты не считаешь, что я твоя настоящая хозяйка еще с тех пор, когда я была совсем молодой?

— Мадам Глэдия считает себя моей хозяйкой, и пока закон, не сказал иначе, она и должна так считать.

— Но ты знаешь, что она и закон действуют по недоразумению. Если ты жалеешь чувства солярианки, то легко вправить ей мозги, чтобы она больше не считала тебя своим. Ты даже можешь внушить ей чувство облегчения, когда я возьму тебя у нее. Я прикажу тебе так сделать, как только ты сам признаешь то, что и так знаешь, что твоя хозяйка — я. Дэниел давно знает о твоей природе?

— Мадам Василия, — вдруг заговорил Дэниел, — поскольку Жискар не считает себя вашей собственностью, он легко может заставить вас забыть, и тогда вы будете вполне довольны настоящим положением вещей.

Василия холодно взглянула на него:

— Может? Видишь ли, не твое дело решать, кого Жискар рассматривает как свою хозяйку. Он знает, что его хозяйка — я, так что его долга рамках Трех Законов — полностью принадлежать мне. Если он должен заставить кого-то забыть, и может это сделать, ему придется выбирать, и он выберет любого, кроме меня. Меня он не может заставить забыть, он вообще не может вмешиваться в мой мозг. Благодарю тебя, Дэниел, что ты дал мне случай сделать это совершенно спокойно.

— Но эмоции мадам Глэдии так тесно связаны с Жискаром, что принуждение к забвению может повредить ей.

— Это может решать только Жискар, — сказала Василия. — Жискар, ты мой, ты это знаешь, и я приказываю тебе ввести забвение в мозг этого человеко-обезьяннего робота, который стоит рядом с тобой, и в женщину, которая неправильно считает тебя своей собственностью. Сделай это, пока она спит, и тогда это не принесет ей никакого вреда.

— Друг Жискар, — сказал Дэниел, — леди Глэдия — твоя законная хозяйка. Если ты внушишь забвение леди Василии, ей вреда не будет.

— Будет, — тут же возразил а Василия. — Солярианке не будет вреда, поскольку у нее лишь впечатление, что она владелица Жискара, а я знаю о ментальной силе Жискара. Вытаскивать это из меня сложнее, и, поскольку я твердо намерена сохранить это знание, в процессе удаления его Жискар нанесет мне ущерб.